Ведьмы В Средневековой Европе

Почему ведьм сжигали? История самой жестокой казни средневековья

Почему ведьм сжигали, а не казнили каким-либо другим способом? Ответ на этот вопрос дает сама история. В статье попробуем разобраться, кого считали ведьмой, и почему именно сожжение было самым радикальным способом избавления от колдовских чар.

Кто же такая ведьма

Ведьм сжигали и преследовали еще во времена Римской империи. Своего апогея борьба с колдовством достигла в XV–XVII веках.

Что же нужно было сделать, чтобы человека обвинили в колдовстве и сожгли на костре? Оказывается, во времена средневековья, для того чтобы получить обвинение в занятиях колдовством, достаточно просто быть красивой девушкой. Обвинить могли любую женщину и на вполне законных основаниях.

Ведьмами считали тех, кто имел на своем теле особую отметку в виде бородавки, огромной родинки или же просто синяка. Если с женщиной проживала кошка, сова или мышь – она тоже считалась ведьмой.

Признаком причастности к колдовскому миру была как красота девушки, так и наличие какого-либо телесного уродства.

Самым главным поводом, чтобы оказаться в застенках святой инквизиции, мог быть обычный донос с обвинением в богохульстве, плохих словах о власти или же в поведении, вызывающем подозрение.

Допросы представители святой инквизиции устраивали так мастерски, что люди признавались во всем, что от них требовали.

Сожжение ведьм: география казней

Когда и где происходили казни? В каком веке сжигали ведьм? Лавина бесчинств припадает на средневековье, и задействованы в основном были страны, в которых была католическая вера. Около 300 лет ведьмы активно подвергались уничтожению и преследованию. Историки утверждают, что за колдовство было осуждено около 50 тысяч человек.

Инквизиторские костры горели по всей Европе. Испания, Германия, Франция и Англия – вот страны, где ведьм сжигали массово, тысячами.

К разряду ведьм причисляли даже маленьких девочек, в возрасте до 10 лет. Дети погибали с прокленами на устах: они проклинали родных матерей, которые якобы научили их мастерству колдовства.

Сами же процессы судопроизводства проводили очень быстро. Обвиненных в колдовстве допрашивали скоро, но с применением изощренных пыток. Иногда людей осуждали целыми партиями и массово ведьм сжигали на костре.

Пытки, предшествующие казни

Пытки, применяемые к женщинам, которых обвиняли в колдовстве, были очень жестокими. В истории зафиксированы случаи, когда подозреваемых заставляли сутками восседать на стуле, утыканном острыми шипами. Иногда ведьму обували в обувь большого размера – туда заливали кипяток.

В истории известно и испытание ведьмы водой. Подозреваемую попросту топили, считалось, что ведьму утопить невозможно. Если женщина после пытки водой оказывалась мертвой, ее оправдывали, но кому от этого было легче?

Почему предпочтение отдавалось сожжению?

Казнь через сожжение считалась «христианским видом казни», ведь она происходила без пролития крови. Ведьм считали преступницами, достойными смерти, но, так как они раскаивались, судьи просили быть к ним «милостивыми», то есть убить без кровопролития.

В средневековье сжигали ведьм еще и из-за того, что святая инквизиция боялась воскрешения осужденной женщины. А если тело сожжено, то какое же воскрешение без тела?

Самый первый случай сожжения ведьмы зафиксирован в 1128 году. Событие произошло во Фландрии. Женщина, которую посчитали союзницей дьявола, была обвинена в том, что, после того как она облила водой одного из богачей, тот вскоре заболел и умер.

Сначала случаи казней были редкими, но постепенно приобрели массовый характер.

Процедура казни

Следует отметить, что оправдание жертв тоже было присуще эпохе средневековья. Существует статистика, указывающая на то, что количество оправданий обвиненных соответствовало половине судебных процессов. Пострадавшая от пыток женщина могла даже получить возмещение за свои страдания.

Осужденную женщину ждала казнь. Надо отметить, что казнь всегда была публичным зрелищем, цель которого — устрашить и запугать публику. Горожане спешили на казнь в праздничных одеждах. Это событие привлекало даже тех, кто жил далеко.

Обязательным во время проведения процедуры было присутствие священников и представителей власти.

Когда все были в сборе, появлялась повозка с палачом и будущими жертвами. К ведьме у публики сочувствия не было, над ней смеялись и подтрунивали.

Несчастных приковывали цепями к столбу, обкладывали сухими ветками. После подготовительных процедур обязательной была проповедь, где священник предостерегал публику от связи с дьяволом и занятий колдовством. Роль палача заключалась в том, чтобы поджечь костер. Слуги следили за огнем до тех пор, пока от жертвы не оставалось и следа.

Иногда епископы даже соревновались между собой, кому из них удастся произвести больше казней женщин, которых обвиняют в колдовстве. Этот вид казни по мучениям, которые испытывала жертва, приравнивают к распятию на кресте. Последняя сожженная ведьма зафиксирована в истории в 1860 году. Казнь произошла в Мексике.

Обязательным во время проведения процедуры было присутствие священников и представителей власти.

Охота на ведьм в средневековой Европе

Зависть! Зависть и корысть — вот основные движущие силы всех ведовских процессов Средневековья. Мужа увела соперница — потому что ведьма, у соседки урожай лучше — потому что ведьма, у конкурента товар раскупают быстрее — на костер пособника дьявола!

Истерия под названием «охота на ведьм» захлестнула всю Европу, не обойдя стороной ни единого ее уголка. Несколько веков на кострах и виселицах находили свою смерть те, кто оказался удачливее, красивее, трудолюбивее своих соседей.

На Британских островах наибольшего расцвета охота на ведьм достигла в Елизаветинскую эпоху. За два столетия активного применения Статута о ведовстве королевы Елизаветы от 1563г. (и, позднее, Статута Якова I) на эшафот было отправлено от 1 000 до (по некоторым данным) 70 000 человек!

Точную цифру мы, конечно, уже никогда не узнаем. И это даже при том, что, благодаря ученым Эдинбургского Университета, до нас дошло множество материалов с британских ведовских процессов.

Каждые пять дней

Кстати, от общего числа казненных за ведовство всего 15 % составляли мужчины!
Кто-то называет это половой дискриминацией, кто-то истреблением прекрасной половины человечества под лозунгом «ворожеи не оставляй в живых». А кто-то — обычной женской завистью, воплотившейся в доносах на соперниц.

Впрочем, охота на ведьм была уделом мужчин.
Особо хочется отметить некоего господина Мэтью Хопкинса, охотника на ведьм. Благодаря его усилиям всего за один год было отправлено на казнь 68 человек! То есть, с его подачи убивали по одному человеку каждые пять дней!

И делал это Хопкинс отнюдь не из любви к людям — за каждую обличенную ведьму он брал плату в фунт, деньги по тем временам немалые!

Первым документально зафиксированным в Англии процессом над ведьмой был допрос (и последующая казнь) Агнес Уотерхаус, состоявшийся в 1566г. в Челмсфорде, Эссекс.

Обвинения против госпожи Уотерхаус были до крайности нелепы — будто бы она навела порчу на одного соседа, отчего тот и скончался. Кроме того, другая соседка отказалась дать Агнес масла, и та, в ответ, наколдовала обидчице неудачи в хозяйстве. В следствии чего у нее перестал получаться творог!

После двух дней допросов Агнес Уотерхаус признали виновной и повесили.
Это был один из самых типичных ведовских процессов в Англии. Таких в следующие пару столетий были еще многие сотни.

Кстати, о допросах.
Какие первые ассоциации возникают при упоминании Англии? Конечно, чопорность и аристократизм.

Может быть, именно эти исконно британские качества стали причиной того, что в Англии при допросах «ведьм» не применялись жуткие пытки, распространенные в это время в Европе.
К примеру, немцы вовсю практиковали дыбу и подогреваемый на огне железный стул, тогда как в Англии предпочитали пытку бессонницей. Вот она, британская добропорядочность во всем, даже в добывании признания!

Еще одно отличие английских ведовских процессов состояло в способе казни.

Повсеместно в Европе, включая и соседнюю Шотландию, признанных виновными в колдовстве сжигали на кострах, тогда как в Англии было распространено повешение. Дело в том, что сожжение, по английским законам, являлось наказанием за измену.

Нельзя не вспомнить особенность англичан – исключительную любовь к животным.
Возможно, именно поэтому практически в каждом деле о ведовстве фигурирует животное — подручное ведьмы. Чаще всего упоминаются, конечно, кошки и жабы.

Возвращаясь к уже известному нам «борцу за справедливость» Мэтью Хопкинсу, вспомним его первый ведьмовской процесс, в ходе которого он выследил помощников одноногой пожилой ведьмы Элизабет Кларк. Помощниками ведьм, так называемыми «фамильярами», являлись духи, принимающие облик животных и помогавших ведьме как по хозяйству, так и в колдовских делах.

В случае с Элизабет Кларк духи приняли облик двух собак, котенка, зайца и даже хорька.
Естественно, против таких неопровержимых доказательств суд устоять не смог и бедная старуха была казнена.

К сожалению, уголовное преследование за ведовство на Британских островах было отменено только в середине XVIII века.

P.S. Знаете ли вы, как обличить ведьму?

Предлагаем распространенный способ, используемый в Средневековье.

Подозреваемую в колдовстве связывали и бросали в воду.
Если женщина тонула, то обвинения снимались.
Если же ей удавалось выплыть, то несчастная признавалась виновной и приговаривалась к казни!

Испытание водой являлось любимой пыткой Мэтью Хопкинса, и после его кончины возникла легенда, что его самого подвергли такой проверке и, как результат, повесили за колдовство…

Кстати, от общего числа казненных за ведовство всего 15 % составляли мужчины!
Кто-то называет это половой дискриминацией, кто-то истреблением прекрасной половины человечества под лозунгом «ворожеи не оставляй в живых». А кто-то — обычной женской завистью, воплотившейся в доносах на соперниц.

Ваш браузер не поддерживается

Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Король(кто там, Людовик 15?), сама воровка(Шарлотта, Эсмеральда, главное, Испанское имя), королева, жуткий вор, который очень высокомерен и самоуверен, ну и другие, как получится.
Направленности: Джен
Жанры: Юмор , Фэнтези
Предупреждения: Смерть основного персонажа
Рейтинг: PG-13 или R

Создана: 27 января 2020, 16:15

Нужно войти на сайт, чтобы добавить фанфик по заявке или подписаться на фанфики, написанные другими.

Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.

© 2020-2020 Книга Фанфиков
support@ficbook.net

Создана: 27 января 2020, 16:15

Борьба с ведьмами в средневековой Европе и в России

Представления о нечистой силе в эпоху Средневековья. Создание и распространение инквизиции, борьба с еретиками. Особенности социальой психологии масс периода XV-XVII в. Ведовство на Руси, преследование колдунов и ведьм, отрицательный образ ведьм у славян.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

«В наше время, когда вечер мира клонится к полному закату, старое зло, не прекращавшее ни на одну минуту, в силу неиссякаемого вреда своего падения, насылать на мир полную яда заразную чуму, особенно отвратительным образом проявляет себя, так как в своем великом гневе чувствует, что в его распоряжении осталось мало времени. «

(Шпренгер, Инсисторис «Молот ведьм»)

Эта работа посвящена анализу причин преследования ведьм на Западе и в России. Какие факторы повлияли на формирование беспрецедентной по своим масштабам и бессмысленной по своей жестокости борьбы с ведьмами в Западной и Центральной Европе? Почему мы не можем говорить о столь глобальном искоренении ведовства в России? Было ли оно вообще в России? Все эти вопросы уводят нас в глубокое прошлое, в мир средневековья, к образованию института инквизиции в Европе, к крещению Руси.

Массовая охота на ведьм, распространившаяся в Западной и Центральной Европе в XV-XVII вв., давно привлекает внимание исследователей. Ныне, в связи с возрастающим у историков интересом к социальной психологии и мировоззрению простого человека, эта проблема становится особенно актуальной.

При объяснении сложных феноменов массовой психической жизни прошлого историки стоят перед трудностями, которые подчас кажутся непреодолимыми.

Одна из трудностей состоит в том, что подъем демонологии и демономании приходится на период позднего Возрождения, барокко и начало Просвещения. Естественно возникает вопрос: как сочетались культурные явления, радикально обновившие духовную жизнь Европы, с предельным обострением суеверий и мракобесия? Этот парадокс нуждается в объективном, всесторонне взвешенном анализе.

Точка зрения на то, что гонения на ведьм — пережиток «темного Средневековья» — несостоятельна перед лицом фактов: среди демонологов мы находим не одних только «темных людей», но и гуманистически образованных философов и писателей.

Чтобы лучше понять это явление, необходимо заглянуть в раннее Средневековье, посмотреть, как складывались представления о нечистой силе в то время, как возник и действовал институт инквизиции.

Эпоха Средневековья была проникнута своеобразным сочетанием христианских учений о едином Боге с языческим пантеизмом. Именно с этими вкраплениями язычества и вела борьбу католическая церковь. Вопросы веры, вопросы о Боге, об источнике грехов и пороков, о путях спасения души были самыми важными в духовной жизни людей того времени. Бог присутствовал в повседневной жизни, во всех делах человека, в конце концов, став частью реальной жизни, но все же достаточно абстрактной и далекой для него. Иконы, мощи святых, распятия имели ту же функцию защиты от зла, что и языческие идолы и амулеты. Зло в христианском мире было чинимо сатаной — противником и самым страшным врагом Бога, искушавшим и вводившим во грех людей.

В представлении средневекового человека у сатаны была целая армия, в которую входили все вероотступники. Наравне с падшими ангелами армию дьявола составляли языческие божества, превратившиеся в процессе развития христианства в презренных и коварных демонов. Греко-римские божества, как и слово «даймон», некогда обозначавшее «божество», были низведены торжествовавшим христианством с божественного пьедестала и низринуты в пучину дьявольской преисподней.

Будучи всезнайкой и всесторонним искусником, обладающий ключами от всех замков и тайнами от всех ремесел, дьявол все свое внимание и все свои необыкновенные способности сосредотачивает на том, чтобы как можно больше вредить человечеству, как можно глубже подорвать власть бога над людьми и подчинить их своей сатанинской воле. Нравственное зло имеет своим источником дьявола и его помощников: они насаждают язычество и заставляют язычников смотреть на них как на божество. Они враги христианской веры, толкают людей на ереси и язычество. Дьявол является созидателем всякого церковного раскола и ереси.

Собор 306 г. в Эльвире самым суровым образом осудил колдовство ввиду того, что оно возможно лишь в силу возврата человека к идолопоклонничеству.

Еще в VIII в. светское законодательство проводит резкую грань между «колдовством» и «языческим безумием». Колдун — реальность, он несет с собой реальный вред ближнему и подлежит как вредитель суровому наказанию; разнообразные действия, которыми наделялись некоторые женщины (способность летать, пить кровь у живых людей) признавались бредом одураченных дьяволом отдельных безумцев, которые за насилие над мнимыми преступниками сами подлежали ответу перед законом.

До IX в. светское законодательство упорно ставило ударение на вреде, учиняемом колдунами, и в меру этого вреда устанавливало для колдунов то или иное наказание. С момента же ослабления светской власти и усиления церковной начинается выпячивание религиозного характера преступления колдуна. Его ждет наказание не только за то, что он учинил ущерб людям, но и за то, что он совершил богохульство, впал во власть демона, преклонился перед силой языческого начала; и степень наказания, определяемая светским судом, соответствовала все более и более величине греха, а не преступления: убийство, совершенное без специфической примеси колдовства, могло быть наказано менее сурово, чем гадание или заговаривание, в которых ярко сказывались элементы дьявольского наваждения. Это имело роковые последствия.

Церковь не только все более и более стала выпячивать греховный характер колдовского преступления, но и санкционировала, расширяла и углубляла народное безумие, связанное с представлениями о летающих стригах (женщинах, летающих по ночам), пожиравших живых людей вампирах и живших половой жизнью с дьяволом женщинах, способных оборачиваться в самых разнообразных животных. Рассуждая подобным образом, церковь сделала шаг в сторону народного безумия и усвоила его наиболее характерные черты.

Народная фантазия обогащается «учеными» измышлениями, схоластическими ухищрениями и языческой мифологией. Богословская мысль питается народными суевериями и, в свою очередь, сеет в народе фанатизм, безумие и ужас. «Как из рога изобилия, льются на обезумевшее человечество комментарии к «великим учителям», рассказы о небывалых и неслыханных дерзостях и злодеяниях дьявола» (1). Монахи изощряли все свои способности, чтобы изобразить самый фантастический подвиг ставшего героем целой эпохи дьявола.

Ученый характер литературы о проделках дьявола исключал возможность колебаний насчет реальности существования демонов со стороны необразованной массы, которая все более и более охватывалась паникой перед грозной и таинственной силой нечистого. Эта паника ввергала многих в тяжелые формы психических болезней, и люди верили в то, что они действительно околдованы злым духом, и в то, что они, благодаря дьявольскому содействию, могут других околдовать и превратить их в орудие своей воли. Так общество в XII в. шло навстречу большой катастрофе.

В связи с расширением сферы действий дьявола страх перед ним быстро увеличивался и его всемогущество начинало угрожать самому Богу. Ничто в этом новом, ужасающем демоне теперь не напоминает нам того когда-то забавного черта, над уродством которого можно было посмеяться. Возможность столкновения подобных двух сил с трудностью предвидения, на чьей стороне окажется победа, пугает многих верующих. И даже авторитетные представители церкви говорят о неограниченном всемогуществе дьявола.

Всякое новшество, всякая смелая мысль, все, что уклонялось даже в очень незначительной степени от привычного мышления и повседневной жизни, вызывало представление о вмешательстве дьявола, о его персте.

У одного священника, рассказывает писатель-монах начала XIII в. Цезарий Гейстербахский, был очень приятный голос, и его друзья постоянно наслаждались его пением. Однажды услышал его пение какой-то монах и тотчас заявил, что подобный голос не свойственен человеку и что он принадлежит дьяволу. В присутствии всех поклонников певца монах стал изгонять дьявола из тела несчастного, и певец переживал тяжкие минуты, когда его тело покидал дьявол (10).

Так, церковь, всячески распространяя бредни о дьяволе, запуталась в собственных противоречиях и сама начала бояться дьявольского наваждения. Созданный церковью дьявол ее же стараниями принял всеобъемлющий характер и всепроникающий образ, и теперь для борьбы с ним требовалась неимоверная энергия, необычайное напряжение. Мечом и огнем должен быть уничтожен враг рода человеческого.

Мы подошли к мрачной и кровавой теме, оставившей нам представление о средневековье как о зловещем периоде бессмысленных казней, беззакония и безумств. Речь пойдет об инквизиции, феномене до сих пор недостаточно изученном.

Почти не разработана научная периодизация деятельности инквизиции, отсутствует цельная картина массовых еретических движений средневековья, против которых был в первую очередь направлен террор инквизиции. Существуют самые различные мнения о том, что, собственно говоря, следует понимать под инквизицией и каковы ее хронологические рамки.

Если под инквизицией понимать осуждение и преследование господствующей церковью инакомыслящих, то хронологические рамки инквизиции следует расширить на всю историю христианской церкви — от ее возникновения по настоящее время.

Если же инквизицию понимать в более узком смысле, подразумевая под этим термином деятельность особых трибуналов католической церкви, преследовавших еретиков, то ее рамки суживаются от возникновения этих трибуналов в XII-XIII вв. до их повсеместной отмены в первой половине XIX в. Но и после этого в системе папской курии в Ватикане вплоть до 1866 г. существовала конгрегация инквизиции — «священная канцелярия».

Инквизиция не возникла на «пустом месте». Созданию «священных трибуналов» предшествовала многовековая борьба правящих кругов церкви с ересью, в процессе которой вырабатывалось также и богословское обоснование необходимости применения к еретикам различных видов и форм насилия, вплоть до их физического истребления. Это была нелегкая задача, ибо теологам для оправдания инквизиции пришлось совершить подмену основного принципа христианства, превратив ее из религии любви в «религию ненависти». На такую трансформацию ушли столетия.

Что же все-таки представляет собой инквизиция? Учрежденный папой Григорием IX между 1231-1233 гг. особый суд, возглавляемый монахами-доминиканцами, наделенный полномочиями разбираться с очень специфической сферой преступлений — преступлениями против веры — был фактически создан для более эффективной борьбы с ересью. Инквизиция, как любой институт, имела свой чиновничий аппарат, с помощью которого инквизиторы вели суд, свою армию доносчиков, «поставлявших» все новых и новых еретиков за приличное вознаграждение, своих советников, присутствовавших при допросе. Роль советников на допросе была чистой формальностью, поскольку решающее слово оставалось за инквизитором, который к тому же имел право и не прислушиваться к мнению советника. На допросе также должен был присутствовать епископ.

Еретики по существовавшей классификации делились «на условных, объявленных и заведомых» (14) в зависимости от степени тяжести подозрения. Паутина плелась очень хитро, и иногда проще было признаться в ереси, чем защищать свою невиновность.

Итак, инквизиция должна была вырвать из Европы жало ереси. Но есть ли колдовство ересь? Ведь ересь характеризуется, во-первых, ошибкой в мышлении, во-вторых, упорством в этой ошибке. Но ведь колдун, веря в дьявола, не совершает ошибки в мышлении, ибо дьявол действительно существует, и упорство колдуна не может быть еретическим, так как он упорствует не в ошибке, а в том, что фактически подтверждено церковью и всеми ее авторитетами. Казалось, что все виды колдовства, которые так трудно подогнать под ересь, остаются вне сферы компетенции инквизиционных судов.

Однако постепенно мысль о тесной связи между колдовством и ересью начинает проникать в церковную среду, и все настойчиво выдвигают необходимость включить колдовство в сферу деятельности инквизиции и отождествить колдунов с еретиками, в частности с катарами и вальденцами, представляющими серьезную опасность католической церкви.

Уже в первой половине XIII в. против катаров и вальденцев, жестоко преследуемых и потому, естественно, совершающих свои религиозные обряды тайком, по ночам, в подполье, было выдвинуто обвинение в устройстве «синагоги сатаны». Появление сатаны, который прибывал в синагогу для вящего посрамления истинной веры, дает повод стремиться в эту синагогу и колдунам, чтобы там вместе с катарами выражать свои чувства дьяволу и получить от него те или иные указания относительно колдовства. Такие собрания не могут не сблизить всех поклонников дьявола и не сплотить их в почти однородную еретическую массу. Так как катары представляли собой еретиков, то и колдуны не могут не быть еретиками, подлежащим ведению инквизиции. Они в большей степени грешники, чем преступники; они не должны пользоваться «льготами» светских и епископальных судов. Сближение колдунов с катарами, сделанное церковниками в интересах распространения на первых жестоких норм инквизиционного судопроизводства, вело к тому, что из индивидуального преступления колдовство превратилось как бы в коллективное, и возникла мысль о колдовской секте, члены которой, собравшись группой, совершают общий акт поклонения дьяволу. Разумеется, групповое, сектантское преступление приобретает в глазах церкви более тяжкую форму, чем индивидуальное, и с конца XIII в. каждый разоблаченный колдун влечет за собой розыски его сообщников. Начинаются массовые казни и открытие целых гнезд колдунов.

Суд над еретиками проходил следующим образом: инквизитор или викарий неожиданно врывались в толпу народа, призывая всех, заподозренных в ереси или чувствующих ее в себе, покаяться и получить прощение. На этом заканчивалась общая часть инквизиционного суда (14).

Когда спектакль с помилованием завершался, всех задержанных вызывали повесткой в суд, на котором инквизитор был полновластным судьей, обвинителем и присяжным. Эта процедура не была публичной, для суда достаточно было двух свидетелей, и обычно известными становились только общие пункты обвинений. Имена свидетелей, чье присутствие на суде вызывает сомнения, хранились также в тайне.

Подозреваемому не разрешалось приглашать адвоката. Суд мог тянуться годы, в течение которых подозреваемый чах в темнице. Но для обвиненных в ведовстве темница была еще достаточно счастливым исходом.

Наиболее эффективным средством вырвать признание у обвиняемого были пытки. Если проводить пытку повторно запрещалось, то ее можно было растягивать. Палач тщательно осматривал тело ведьмы в поисках «ведовской печати», за которую сходило любое родимое пятно, любое пятнышко на коже. Наличие «ведовской печати» считалось железным доказательством виновности. Палач начинал свой «богоугодный» труд с умеренных — «человеческих» — пыток, переходя по мере надобности к более рафинированным, утонченным, бесчеловечным. Наиболее часто практиковавшееся пыточное средство — связывание рук обвиняемого за спиной и подвешивание за руки; к ногам привешивали груз, вес которого в случае запирательства увеличивали. Применялись и иные виды пыток.

Наряду с пыткой, которая должна была заставить жертву процесса признаться в связи с дьяволом, применялись и другие процедуры установления ее ведьмовской природы. Например, применялось «испытание слезами», заключавшееся в том, что обвиняемой читали отрывок из Библии, и если она не плакала, то считалась виновной. Подсудимую взвешивали на весах, так как вера в способность ведьм летать предполагала наличие у них меньшего веса, чем у честных людей. Весьма распространено было испытание водой: связанную по рукам и ногам женщину бросали в воду, и если она не тонула, то это означало, что чистая стихия не принимает ведьму. Наконец, существовали «специалисты», которые якобы могли отделить ведьм от остальных по внешнему виду. Такой случай имел место в 1644 г. в Дижонском диоцезе, где «некий сумасшедший ходил по деревням и с разрешения властей осматривал собранных для проверки крестьян; обвиненные им в колдовстве были подвергнуты испытаниям, и часть их была сожжена» (6).

C самого начала процесса в центре внимания судей оказывались не «малефики» (зловредители), а условия, которые с их точки зрения, только и могли сделать эффективными магические действия. Судьи уже заранее располагали развернутым перечнем вопросов, которые они задавали обвиняемым, добиваясь признания в том, что колдовские акты они осуществляли при содействии нечистой силы. Их внимание было всецело сосредоточено на договоре с дьяволом и на обстоятельствах, при которых он был заключен, посещении обвиняемыми шабаша и его описании, а также на выяснении того, кто еще в шабаше участвовал.

Неизбежным и вполне объяснимым следствием предъявления такого рода обвинения было запирательство жертв процесса, которые отрицали связь с нечистой силой. Однако судьи проявляли в этих случаях исключительное упорство, во что бы то ни стало, добиваясь нужных им признаний, чаще всего благодаря пытке.

Запуганные и сбитые с толку жертвы преследований, преимущественно неграмотные и изолированные от своей среды, подвергаясь изощренному умственному давлению ученых-юристов, которые руководствовались заранее подготовленной системой вопросов, нередко заимствованных из признаний, исторгнутых на более ранних процессах, как правило, не могли им противостоять.

Возникает естественный вопрос: почему религиозные и юридически образованные люди, превосходно понимавшие, что применение физических мук может исторгнуть у жертв любые, и в том числе самые фантастические, признания, тем не менее, видели в пытке вполне приемлемое и неизбежное орудие судебного разбирательства при обвинениях в ведовстве?

Прежде всего, сношения с нечистой силой и служение ей рассматривалось как исключительно серьезное преступление и здесь никакие ограничения в отношении применения пытки не имели силы.

Но существовало и другое обоснование необходимости прибегнуть к пытке над предполагаемой ведьмой. Обратим внимание на то, что упорное отрицание обвиняемой ее связи с дьяволом только усиливало подозрения судей, мало этого, служило в их глазах доказательством существования подобной связи, и пытка возобновлялась и усиливалась. Дело в том, что лицо, которое подозревали в сношениях с нечистой силой, рассматривалось как одержимое ею, следовательно, возникала необходимость изгнать вселившихся в него бесов, применяя самые жестокие меры. Пытка направлена, собственно не против обвиняемой, а против засевшего в ней беса. Истязающие «ведьму» судьи, мнят себя ее защитниками и прилагают усилия к тому, чтобы спасти ее из лап Сатаны. Пока он обитает в человеческой оболочке, он препятствует своей жертве сделать нужные судьям признания.

Если у мужчин, обвиненных в колдовстве, были ничтожные шансы на спасение, то у женщин таких шансов вовсе не было. Женщину, «сосуд нечестивый», «врата адовы», считали более падкой на всякого рода соблазны, поэтому более открытой дьявольским искушениям. Обвиненную в колдовстве женщину, попавшую в адскую машину инквизиции, никто и ничто не могло спасти. Разница в казни заключалась лишь в том, что раскаявшуюся и давшую показания ведьму сперва обезглавливали или душили, а потом сжигали, а «упорствующую» просто сжигали живьем или предварительно калечили. При казни присутствовало огромное количество народа.

Публичная казнь была своеобразным зрелищем, мрачным представлением, символизирующим торжество Бога над сатаной. Зрелище живьем сжигаемых людей стало чем-то заурядным. Для жителей города и деревни это зрелище сделалось и обязательным и притягательным, своего рода праздником. «Процедуре расправы над ведьмой придавался подчеркнуто публичный и торжественный характер, она явно была рассчитана на то, чтобы произвести максимум психологического воздействия на коллектив, члена которого подвергли ритуальному уничтожению» (5). Терроризированные крестьяне или горожане испытывали вместе с тем чувство облегчения: носительница зла была устранена!

Зрелища смерти, пыток, казней не могли не оказывать воздействия на восприятие и психику жителей города и деревни. Но они отнюдь не были лишь зрителями кровавых расправ. Нередко они и сами принимали в них прямое участие. Период религиозных войн во Франции и Германии, в других странах богат уличными самосудами толпы над попавшими в ее руки врагами. Католики в этом отношении не отличались от протестантов. Мучительные убийства сопровождались надругательствами над трупами. В силу некоторых черт средневекового мышления, сочетавшего бескомпромиссность, страстность в принятии решений с суеверными страхами, народ выносил приговор преступнику на основании одних подозрений, не имея ни малейших сомнений в справедливости своего обвинения.

В большинстве случаев суд был строгим и скорым. В г. Линдейме, например, обвинили шесть женщин в том, что они вырыли на кладбище труп новорожденного младенца и употребили его для приготовления какой-то чудодейственной мази. Их пытали и под пытками несчастные сознались во всем, в чем их обвиняли. Муж одной из этих женщин настоял, однако, на том, чтобы разрыли могилу и на месте убедились бы в невиновности женщин. Могила была разрыта в присутствии всех судей. Раскрыли гробик — внутри лежал нетронутый труп младенца. Но судьи не признали ошибочной поспешности своего обвинения и объявили, что, раз женщины сознались, значит они виноваты; что касается того, что в гробе оказался нетронутый труп младенца, — так это не что иное, как дьявольское наваждение. И женщины были сожжены.

Для создания более полной и цельной картины о процессе охоты на ведьм, для того, чтобы понять природу массовых преследований и тех стрессовых состояний, которые их порождали и которые им сопутствовали, было бы желательно уяснить некоторые характерные особенности социальной психологии населения Европы в указанный период. Тем самым был бы намечен тот фон, на котором развертывалась охота на ведьм.

Социальная психология масс периода XV-XVII вв. трудно уловима. Основные классовые и сословные противоречия позднефеодального общества создали почву для определенных настроений простонародья: ненависти к господам, недоверия к священникам, зависти, испытываемой к богатеям.

Начавшееся в переходный от феодализма к капитализму период расшатывание традиционных деревенских микроструктур, таких как сельская община, не могло не порождать беспокойства и служило источником внутренних конфликтов в этих прежде замкнутых мирках крестьянской жизни. При переходе от средних веков к новому времени большой мир все энергичнее вторгался в пределы деревни. Но, очевидно, наиболее мучительными оказались внутренняя ломка общинного порядка и кризис сельской солидарности, вызванный усилением противоречий между жителями деревни. С этой напряженной социально-психологической обстановкой, сложившейся в западноевропейской деревне, связана и охота на ведьм, развернувшаяся в XVI-XVII вв (6).

Поведение и психология простолюдинов в первую очередь определяется, естественно, их трудом. Тесная, неразрывная связь с землей и высокая оценка с/х труда — неотъемлемая часть крестьянской психологии.

Первое, что приходиться отметить в крестьянском мироощущении этого периода, — это страх и неуверенность, которые владели народными массами. Они провоцировались многими важными причинами, в частности, отношением крестьянина к земле, которую он обрабатывал. Он был кровно, многими прочными узами с нею связан, но ею законно не владел. Эта неуверенность в том, будет ли земля принадлежать крестьянину и дальше или же будет отобрана феодалом, двигала крестьян как во время столь частых в XV-XVII вв. восстаний, так и в ранних буржуазных революциях.

Как уже было сказано ранее, все исследователи отмечают неуверенность и страх, владевшие массами в XV-XVII вв., рост напряжения в социально-психологической сфере с общей экономической и политической ситуацией в Европе конца XVI-XVII вв. В период между 1580 и 1620 гг., хозяйственный подъем предшествующего времени сменился длительным застоем и упадком. Последний нашел также и демографическое выражение. Социально-экономический кризис сопровождался крупными политическими коллизиями. Население не могло не ощущать и не осознавать обрушившихся на него бедствий. Оптимистические настроения, характерные для раннего Средневековья, сменяются всякого рода страхами, отчаяньем и попытками как-то объяснить кризис.

Одной из важнейших коллективных фобий был страх перед смертью и загробной гибелью. Страх этот, присутствовавший в сознании народа на протяжении всего Средневековья, обострился после великих эпидемий чумы в конце XIV и XV вв. «Частые рецидивы эпидемии, которые не давали времени для восстановления прежней численности населения, высокая смертность новорожденных и маленьких детей, низкая продолжительность жизни, разрушительные войны, сопровождавшиеся жестокими расправами над мирными жителями, постоянный голод, — все это делало смерть близко знакомой» (6).

Есть основание предполагать, что идея вечности внедрялась в народное сознание прежде всего в образе нескончаемых мук, которым будут подвергаться души грешников. Если картины рая оставались смутными и не проясненными (ведь о небесных радостях вообще невозможно поведать на языке человеческом), то картины ада и народно воображение, и живопись, и литература рисовали с большой наглядностью. Ад был намного реальнее рая.

Со страхом загробных мук был непосредственно связан страх перед нечистой силой. Этот страх присутствовал в сознании верующих на всем протяжении Средних веков, и тем не менее трактовка сил ада существенно изменилась как раз в указанный период. Как уже было сказано выше, если ранее черт, страшный по своей сути, был подчас вместе с тем и смешон, то в конце Средневековья начинается в высшей степени показательная трансформация образа сатаны и его приспешников. Бесы, количество которых неимоверно увеличилось, утратили былую двойственность и стали воплощением абсолютного зла. Мало того, Сатану мыслят теперь как всесильного соперника Бога, как «князя мира сего». С идеей о постоянном и всестороннем вмешательстве в жизнь человека нечистой силы смыкалось представление о близящемся конце света. Усиление всемогущества дьявола — показатель того, что перед завершением земной истории он выступает в роли Антихриста. Готовясь к этой финальной, всемирно-исторической драме, сатана собирает все свое воинство, включающее и людей, которые принесли ему присягу верности и вступили в договор с целью вредить божьему люду. Поэтому обнаружение и уничтожение ведьм и колдунов расценивалось как борьба против Антихриста.

Самые различные факторы воздействовали на психику народных масс в неблагоприятном направлении, порождая напряженность и страхи. Поэтому нельзя не прислушаться к голосу тех историков, которые говорят о крайней неустойчивости настроений масс, легко впадавших в панику и склонных к внезапным коротким иррациональным взрывам возмущения, с сопутствовавшей им кровавой жестокостью. При характерной для доиндустриальной Европы демографической структуре (высокая детская смертность, низкая продолжительность жизни, постоянно возвращающиеся эпидемии чумы и других болезней), в обстановке, когда угроза неурожая, голода, вражеского нашествия и его непременных спутников — грабежа, насилия и убийства была заурядной бытовой реальностью, в обществе, в котором склонны были винить в болезни и смерти какие-то таинственные силы, демонов или ведьм, человеческая жизнь ценилась невысоко. Все исследователи отмечают легкость, с какой совершалось убийство, распространенность детоубийств, вкус к кровавым, жестоким зрелищам, в которых смерть играла главную роль, грубость в нравах, агрессивность в человеческих взаимоотношениях.

Среди черт массовой психологии населения Западной Европы в XVI-XVII вв. нужно отметить высокую возбудимость, неспособность отличить естественное от сверхъестественного, чувство человеческого бессилия перед стихиями. Господство устной культуры способствовало умножению суеверий, слухов и неконтролируемых коллективных паник.

Тяжелое положение женщины, ставшее особенно острым в связи с разложением натурального хозяйства и феодального общества вообще способствовало тому, что дьявол пожинал особенно богатую жатву среди женщин. Не принимаемые ни на какие службы, не допускаемые в цехи, отталкиваемые насильно от трудовой жизни, женщины страдали наиболее сильно.

Численно превосходя мужчин, из-за неучастия ни в войнах, ни в междоусобицах, ни в опасных предприятиях, ни в изнуряющих занятиях, ни в тяжком, подрывающем силы труде, женщины оказывались в избыточном количестве и наполняли монастыри. Оставаясь вне брачных уз и ведя затворническую жизнь, женщина зачастую впадала в опасную созерцательность и мечтательность. Эта почва была чрезвычайно благодатной для безумных фантазий церкви о дьяволе и демонах. Со всей страстностью физического неудовлетворения женщина бросалась в объятия той фикции, которую церковь сделала реальностью и в которую так крепко поверила глубоко невежественная истеричная женщина, выбитая из строя разлагающегося феодального общества. И женщина вместо того, чтобы выходить замуж, всходила на костер и приносила безумные жертвы собственному невежеству и взлелеянной церковью фантасмагории. Больные женщины оказывались в роли самых сильных представителей дьявола, и церковь не жалела сил, чтобы вырвать с корнем этих наиболее опасных и упорных еретиков, укреплявших в обществе идею ведовства и дьявольщины и сея вокруг себя безумие. Будучи источником опасного суеверия, питая все слои населения губительным ядом фантасмагорий, церковь не могла, конечно, искоренить того дела, которое сама же взращивала.

Дело в конце XV в. шло не о теоретических доказательствах и не о приведении все новых и новых фактов о существовании всемогущего и вездесущего дьявола, а о том, как лучше всего бороться с ним; и папа Иннокентий VIII своей знаменитой буллой «Summis desiderantes», так называемой «ведовской буллой», указал, что основной задачей инквизиции отныне является беспощадная борьба с ведовством и окончательное его истребление, так как это зло приняло слишком большие размеры, чтобы инквизиция могла относиться к нему со снисхождением. Против дьявола, в своей дерзости дошедшего до стремления овладеть всем человечеством, церковь обязана выступать во всеоружии своей мощи и энергии. Дьявольское упорство должно быть во что бы то ни стало уничтожено.

И началась эра страшных, кровавых преследований всех заподозренных в той или иной степени в сношениях с дьяволом и его сотрудничестве.

Таково историческое значение той буллы, во имя которой в течение свыше двух столетий «сжигали, мучили, терзали и уничтожали суеверных, больных, жалких и невежественных людей» (10). Булла эта была поворотным пунктом в деятельности инквизиции, которая с этого момента сосредотачивает главное свое внимание на ведовстве и не столько стремится к установлению чистоты католической веры и правильности отдельных догматов, сколько к искоренен той страшной силы, которая дерзала овладеть человеком, чтобы вырвать его из лона церкви и из ведения самого Бога.

Определить даже приблизительно количество жертв буллы папы Иннокентия VIII нет возможности: почти ежегодно публикуются различными провинциальными архивами протоколы процессов против ведьм, и жуткая картина бессмысленных жестокостей обогащается все новыми деталями.

В небольшом Оснабрюке за три месяца в 1588 г была сожжена 121 ведьма, вокруг Оснабрюке пылали костры, и практически все женское население округа было обречено на гибель. По официальным данным в двадцати деревнях вокруг Трира в 1587-1593 гг. было сожжено 306 человек, в двух деревнях осталось всего две женщины. В Бамберге был особый дом для ведьм, где их держали до суда; их кормили страшно солеными селедками (ведьмы не едят соли), не давали воды и купали в кипятке, куда бросали перец.

В народе господствовало такое возбуждение, что многие выдавали себя за ведьм сами. В Манке в 1583 г иезуитам хитростью удалось из 16-тилетней девушки Анны изгнать 12655 чертенят. В 1546 г. тюремный смотритель заявил, что все тюрьмы переполнены ведьмами, а палач не справляется в одиночку с его обязанностями.

В Эльзасе, Швабрии, Брейсгау в XVII в беспрерывно жгли людей: в 1620 г сожжено 800 человек, и всем кажется, что чем больше будут сжигать людей, тем больше будет ведьм. «Словно из пепла», — говорит Штебер в своем описании Эльзаса, — «появляются ведьмы».

Денежный момент играл очень значительную роль в деле инквизиции по ведовству, и не без оснований каноник Корнелий Лоос называл процесс против ведьм алхимией, с помощью которой из человеческой крови получают серебро и золото. Существовали специальные «ищейки ведьм». Так в Англии один такой ищейка накопил значительную сумму, получая по 20 шиллингов за каждого обнаруженного преступника, но он вызвал против себя возмущение народа. Арестованный и привлеченный к суду, он сознался, что отправил на костер 220 невинных душ. Ищейка погиб в огне.

Когда доходность процессов стала падать, начало уменьшаться и их число, — так заявляет С. Зугенгейм в своем серьезном описании Баварии XVI века, хотя прибавляет, что и в «плохие» годы палач зарабатывал на ведьмах 169 талеров. Инквизитор «рвал на себе волосы» вследствие больших расходов, но, по-видимому, сократить их было невозможно, нужно было платить юристам и священникам за их работу (10).

Впрочем, установилась практика — священникам вместо денег выдавать крепкое вино. Большая часть расходов по ведовским процессам покрывалась из средств осужденных или просто привлеченных к ответственности ведьм и колдунов. Конфискации подлежала не только недвижимость, но и все движимое имущество, вплоть до предметов первой необходимости. Обратно оправданный ничего не получал.

Иногда ведовское доносительство являлось последним средством лишить человека его имущества; когда иной способ законного грабежа оказывался невозможным, выдвигалось обвинение в ведовстве.

Доносительство нередко принимало эпидемический и совершенно безумный характер, в особенности при наличии страха у доносителя, что он сам на подозрении у ревнителей религиозной чистоты. Тот, кто не обвинял других, рисковал сам быть обвиненным; паника распространялась, захватывая все новые жертвы. Первыми пали всякого рода маргинальные элементы деревни, не отвечавшие требованиям всеобщего конформизма, и тем самым коллектив жителей деревни мог ощутить себя более гомогенным, как бы «очистившимся от скверны».

Вскоре дьявол стал предметом добычи средств для самых разнообразных слоев населения. Калеки, горбуны, прокаженные, слепые, глухие выдавали себя не то за спасенных от еще худших дьявольских наваждений, не то за его жертв, и жалостливые сердца одаряли всяческими подаяниями несчастных, торговавших своими уродствами и болезнями.

Что же касается прекращения охоты на ведьм во второй половине XVII в., то, по мнению американского историка К. Томаса, «протрезвление» пришло не из книг и не из среды какой-то умеренной группы, а от мрачного осознания того, что дальнейшее преследование ведьм грозит разрушением всяких социальных связей. Эта мысль лишь постепенно дошла до умов людей, испытавших историю массовых ведовских процессов. Следует, однако, отметить, что и после официального прекращения судебных преследований по обвинению в ведовстве в деревне еще долго сохранялась практика внесудебных расправ с подозреваемыми в причинении вреда соседям с помощью магии.

Еще в 1781 г. была сожжена ведьма в Севилье — жертва была занесена в актив инквизиции. Но в XVIII веке «великие подвиги», соперничавшие между собой за славу расправ с дьяволом, были уже на исходе. Мария Тереза в 1746 г. Прекратила процессы против ведьм. Через год этому примеру последовал Вюртемберг, а в 1775 г. — Бавария. В год казни во Франции Людовика XVI в 1793 г. Познань отменила у себя процессы против ведьм.

Таким образом, мы видим, что история гонений не столь прямолинейна и проста, как ее представляли себе историки конца XIX и начала XX в. (Г.-Ч.. Ли, Й. Ганзен и другие) и как ее и ныне иногда все еще изображают. Гонения конца XVI и XVII вв. не явились продолжением более ранних преследований еретиков, и демонология сама по себе не породила ужасной практики конца XVI и XVII вв. Нужны были специфические социальные и социально-психологические условия для того, чтобы развязать этот процесс, в котором рационализированное суеверие сочеталось с массовыми страхами и политическим расчетом.

Итак, мы проследили темную, полную загадок и противоречий, массовых фобий и порожденных ими жестокостей историю преследований инквизицией колдунов и ведьм в средневековой Европе на рубеже XVI-XVII вв. Мы попытались понять причины этого феномена, не только проследив историю гонений на ведьм с самых ее истоков, но и представив как можно более полную картину того социально-психологического фона, тех тенденций в средневековом обществе, которые и легли в основу преследований ведовства в Европе.

Вторая часть этой работы посвящена ведовству на Руси, вопросу о преследованиях ведьм, об особенностях русского православия, об особенностях русского сознания, в силу которых в России не сложилось такой обстановки безумной охоты за ведьмами, какая была на Западе.

Прежде всего необходимо заметить, что феномен ведовства в России так мало изучен российскими историками, так ограниченно представлен в литературе, что создается впечатление о том, что в России ведьмы не только не подвергались преследованиям, но что само ведовство не имело такого значения и не было настолько важным фактом действительности для русских, каким оно было на Западе.

Естественно, что ограниченное знание об этом явлении никоим образом не уменьшает значения поставленной нами проблемы: на Руси существовали, причем не в меньших количествах, чем на Западе, колдуны и колдуньи, и конечно, в связи с принятием христианства они, оставаясь носителями язычества, не могли не подвергаться преследованиям со стороны православной церкви. Наша задача — выяснить, почему в России, несмотря на упорную борьбу церкви с ересями и ведовством, преследование ведьм не приняло таких грандиозных размеров, как на Западе.

Ведовство — явление язычества, сохранившееся и после принятия христианства в 988 году на Руси. Чтобы лучше понять природу язычества и вместе с ним и природу ведовства, имеет смысл рассмотреть вопрос о крещении Руси, о борьбе новой религии со старыми верованиями, о противоречиях, возникших в связи с христианизацией Руси.

Новая вера принесла с собой новые идеалы, новые обряды и представления, чуждые исконному язычеству восточных славян. Между ними тотчас вспыхнула борьба, суровая и духовно обременительная, растянувшаяся на десятилетия, но так и не доставившая победы христианству — все свелось, к «зыбко-осторожному» двоеверию, «прочертившему глубокую борозду неустроенности и разлада в сознании каждого отдельного человека, всего общества» (7).

Но тем не менее христианство на Руси проходит сравнительно легко, и в причинах этого следует разобраться. Как и у варваров, на Руси до принятия христианства жизнь человека была тесно связана с природой. Жизнь крестьянина была во власти стихий, и отказаться от языческих богов, управлявших ими, — значило поставить под удар само свое существование. Вместе с тем древнеславянская религия была довольно примитивна и не оказывала большого влияния на народ. Пантеон славянских богов был достаточно обширным, каждый человек мог выбрать себе своего бога и поклоняться ему. Естественно, это не способствовало единению людей и провоцировало разобщенность и междоусобицы. Поэтому, когда Перуна в народном сознании в конце концов заменил пророк Илья, переход совершился достаточно безболезненно, но одновременно и не слишком осознанно, к тому же пышность византийского православия, усвоенного Русью, способствовала выдвижению на первый план скорее обрядов, чем содержательной стороны христианства.

Принятие христианства в очень малой степени изменило религиозный быт древнерусского общества. Язычество по-прежнему сохранялось во всей силе. Несмотря на кажущуюся безболезненность перехода от одной религии к другой, язычество и христианство воплощали два разных типа мировоззрения, отнюдь не связанных между собой преемственностью. Со временем они постепенно наслаивались друг на друга, и в процессе этого наслоения, с одной стороны, язычество получило стимул к дальнейшему развитию, а с другой — христианство низводилось до уровня языческих понятий и представлений. Оказавшись не в состоянии полностью подавить и искоренить древнеславянские верования и культы, православие постепенно приспосабливалось к языческому обществу и идеологическим принципам, отчасти ассимилируя их, отчасти видоизменяя и подчиняя строгому контролю. В течение нескольких столетий православие преломлялось сквозь призму языческих религиозных воззрений. В этом процессе оно приобретало новую специфику, новую форму. На протяжении столетий древнеславянская религия, мифология, демонология, обрядность перерабатывается, приобретает новое содержание и социальное назначение. В переосмысленном виде они и включаются в христианский культ. Так сложилось двоеверие — мировоззрение раздвоенного сознания русичей, синкретизм, в котором ведущую роль играло славянское язычество.

Сочетание христианской веры и языческих верований проявляется вплоть до наших дней. Многие элементы древнеславянского земледельческого уклада и скотоводческого культа вошли в христианский церковный календарь. Так, промежуток между Рождеством и Крещением заняли дохристианские святки, за ними следует масленица, которую церковь превратила в преддверие великого предпасхального поста. В христианскую Пасху вплелись языческие поминальные обряды, а также древнеславянский культ хлеба, в Троицу — культ березы и другие элементы древнеславянского праздника Семика. Преображение Господне стали отмечать как праздник сбора плодов — яблочный спас.

Под влиянием языческой мифологии весь мир оказывался ангелохранимым, заступая на место прежних богов, ангелы выполняли принадлежавшие им некогда функции. К традиционному родоплеменному идолопоклонничеству восходит также понимание культа святых. На святых русский человек возлагал избавление от всех страхов и переживаний.

Стихийная природа дохристианских народных верований имела и положительный аспект. Она дала возможность развиться тому чувству близости Бога, близости Христа, Господа-Батюшки, который присутствовал не где-то в заоблачных высях, а здесь, на земле, с людьми. Христос помогает и сострадает им. Как мы видим, в понимании образа Бога русские люди расходятся с западными, для которых образ черта, дьявола был намного реальнее и живее образа Бога. Если славяне искали и находили у своего Бога поддержку, то население Западной и Центральной Европы металось в безумии, не пытаясь даже и искать поддержки у Бога, который уступал Сатане и по силам, и по характеру вмешательства в дела человеческие. На Руси же чувство близости Бога явилось сильной поддержкой народному сознанию, не давая ему «опрокинуться» в ужас перед нечистой силой. Это чувство естественной и непосредственной близости Христа стало основой русской святости, в целом лишенной страсти и порыва, свойственных западному христианству. Это чувство религиозного обновления и чистоты и сформировало представление о русском православии как об одном из самых ярких и значительных явлений христианства, создав из Москвы «третий Рим».

Именно благодаря идее о вероятности «непосредственного» общения с богом, о возможности как-то «договориться» с ним у славян не сложилось характерной для Запада веры в непреложное предопределение, в «фатум», что, по существу, не оставляло здесь почвы для распространения астрологии, а также фанатичных форм мистики. Бог может произвольно повернуть дело в ту или иную сторону, в зависимости от того, как ведут себя его почитатели. На Западе общение с богом происходило через папу, который продавал прощение грехов, сам при этом демонстрируя образ жизни, далекий от праведности и благопристойности. Это не могло не вызывать возмущения у мыслящих и праведных людей, которые таким образом провоцировали враждебные церкви и папе настроения, приводящие к ереси. Это незамедлительно вызывало ответную реакцию католицизма.

Вернемся же к славянам. Перун, противостоявший организуемой церкви, не имел прочных корней ни у населения, ни у жречества. Когда княжеское окружение отказалось от него, он не смог стать знаменем сколь-нибудь массового антихристианского движения. Во всяком случае мы нигде не встречаем проявлений массового религиозного фанатизма. Старая вера не слишком удерживала славян, многим из них, возможно, отказ от Перуна был желанен.

После принятия христианства на Руси развернулась мощная языческо-волхвистская оппозиция. Борьба с язычеством в северной полосе Руси растягивается на несколько столетий. Сведениями о ней пестрят памятники книжности. В «Повести временных лет» упоминается о восстаниях 1024 и 1071 годов в Суздальской земле, во главе которых становятся волхвы. Под 1071 годом читаем: «Такой волхв явился при князе Глебе в Новгороде. Он разговаривал с людьми, притворяясь богом, и многих обманул, чуть не весь город, разглагольствуя, будто наперед знает все, что произойдет, и, хуля веру Xристову, он говорил, что «перейду Волхов на глазах у всех». И замутился весь город, и все поверили в него, и собирались убить епископа. И начался великий мятеж в людях».

Ничуть не изменилось положение позднее. Владимирский епископ Серапион в XIII в. сокрушался по поводу того, что паства его больше верит волхвам, чем священникам, ставя дела мирские выше дел божеских.

Однако локальный характер языческих выступлений не угрожал реставрацией старой веры на территории всего государства. С другой стороны, и церковь не могла вести особо активной деятельности, поскольку и здесь шла довольно острая борьба между общинами (борьба между нестяжателями и иосифлянами, например).

В христианстве существовало разное отношение к язычеству. И, конечно, проще относились к нему те направления, которые не признавали централизованной иерархии. На Руси нетерпимость к инакомыслящим привносилась прежде всего византийским духовенством. Князья же русские не проявляли особого рвения в искоренении язычества у своих подданных. А без княжеских дружин насильственная христианизация была просто невозможна.

За язычеством и христианством сохранялись самостоятельные сферы. Христианство, однако, проникало прежде всего в верхние слои общества, где конкуренция у него была слабой, поскольку государственные институты только что начали создаваться, а церковь являлась частью этих институтов. Бывшие язычники тем легче принимали новую религию, чем меньше церковь пыталась вторгаться в их быт. Там, где христианизация проводилась насильственно, она для большинства обращенных означала порабощение, что противоречило самому сознанию крайне свободолюбивых славян. Видимо, поэтому князья предпочитали устанавливать новую веру, увещевая и проповедуя, чем используя «меч и крест».

Всюду в Европе горели костры, сжигавшие языческих кудесников. На Руси тоже эти костры вспыхнут, но несколько позже: впервые упоминает об этом новгородский летописец под 1227-м годом, а затем сведения о них относятся к XV в., когда само русское христианство приобретает, наконец, характерные византийские черты. В монашеско-аскетическом варианте христианства особенному гонению подвергалось вообще языческое жизнеутверждающее «веселие». Поучения наполнены осуждением светских развлечений. Но результат от этого был крайне незначительный. В конце XI в. греческий митрополит Иоанн II осуждал священников, участвовавших вместе с мирянами в пирах и гуляньях, совместные гулянья мужчин и женщин, проводившиеся в монастырях. В миру же на такого рода призывы не обращали внимания.

Церковь на Руси все-таки изначально стояла под княжеской властью. А, по замечанию видного знатока позднего язычества Н. М. Ганьковского, «в деле искоренения игр и плясок гражданские власти не всегда проявляли энергию, потому что сами в глубине души сочувствовали этого рода развлечениям».

И много столетий спустя перед церковными служителями будут стоять те же самые проблемы. В начале XVI в. игумен Елизарова монастыря Памфил осуждал псковичей за празднование ночи Ивана Купалы: «Мало не весь град возмятется, струнными и всякими неподобными играми сотониньскими, плесканием и плесанием . «

Много позднее, в 1636 г., нижегородские священники жалуются на свою паству, празднующую Семик, языческий праздник, приспособленный к христианству как троицын день: «В седьмой день по Пасце собираются жены и девицы под древа, под березы, и приносят, яко жертвы, пироги и каши и яичницы, и поклоняясь березам, учнут походя песни сатанинские приплетая пети и дланями плескати, и всяко бесятся».

В быт никак не могла войти восточная неделя с нерабочим днем в воскресенье. Еще и в XVI в. праздновали пятницу — остаток старого славянского календаря. Не случайно пятница позднее станет базарным, торговым днем во многих районах: в язычестве в этот день нельзя было работать, но можно было торговать. Интересно, что пятница в литературе о ведьмах была сделана днем нечистым, днем шабаша — это была попытка новой религии изменить языческие воззрения, приписав им сатанинские черты.

Нужно заметить, что русское духовенство хотя и боролось с языческими пережитками, все-таки относилось к ним довольно терпимо. И именно это обстоятельство обеспечивало обратную терпимость язычников к христианству. Поэтому еретические движения на Руси не приняли такого широкого размаха и не удерживались на русской почве с таким упорством, как на Западе. Лишь в пору голодных лет, моров, следовавших обычно за извне приходившими разорениями (вроде татаро-монгольского нашествия), между религиозными воззрениями обострялись отношения, а православная вера и языческие суеверия проникались фанатизмом.

Наступление церкви на повседневный быт, естественно, возрастает в эпоху образования централизованного государства, когда подчинение требованиям церкви становится одним из средств усиления контроля социальных верхов над низами. При этом низам запрещалось теперь делать то, что позволялось верхам. В требнике XVI в. можно прочесть вопросы на исповеди: «Не пел ли еси песней бесовских? Не играл ли еси в гусли или шахматы?» В то же время в связи с третьей свадьбой Ивана Грозного по всем городам и волостям переписывали «веселых людей» и ученых медведей, которых и свезли на потеху в Москву.

Хотя христианство и дало название основной массе сельских жителей — крестьяне — мировоззрением их оно не овладело. В быту и производстве крестьяне оставались язычниками, иначе и быть не могло. В условиях жизни и труда крестьян за тысячу лет мало что изменилось. По-прежнему подворье составляло основу хозяйства и повседневной жизни, а община удовлетворялась большей частью потребностью в общении, обмене знаниями и опытом.

В большинстве случаев суд был строгим и скорым. В г. Линдейме, например, обвинили шесть женщин в том, что они вырыли на кладбище труп новорожденного младенца и употребили его для приготовления какой-то чудодейственной мази. Их пытали и под пытками несчастные сознались во всем, в чем их обвиняли. Муж одной из этих женщин настоял, однако, на том, чтобы разрыли могилу и на месте убедились бы в невиновности женщин. Могила была разрыта в присутствии всех судей. Раскрыли гробик — внутри лежал нетронутый труп младенца. Но судьи не признали ошибочной поспешности своего обвинения и объявили, что, раз женщины сознались, значит они виноваты; что касается того, что в гробе оказался нетронутый труп младенца, — так это не что иное, как дьявольское наваждение. И женщины были сожжены.

LiveInternetLiveInternet

—Рубрики

• Караван историй (691)
• Мемориал памяти (439)
• Объекты ЮНЕСКО (UNESKO) (166)
• Nostalgy (90)
• Страна, которой нет (47)
• Отечественная война 1812 года (24)
• Олимпиады (19)
• Петр Первый (15)
• Видео в навал (266)
• Военные и околовоенные новости (180)
• Град Петра (127)
• Грузия, которую я люблю (125)
• Детская (104)
• Ассоциация боевых подгузников представляет. (60)
• Док. фильмы (164)
• Досье (23)
• Живая природа (539)
• Замочная скважина (94)
• Звуки природы (13)
• Искусство (6505)
• Архитектура / Дизайн (954)
• Золотые купола России (207)
• Сокровища Государственного Эрмитажа (30)
• Итальянские художники эпохи Возрождения (15)
• Любимые полотна художников (14)
• Сокровища Версаля (3)
• Графика (30)
• Живопись (3849)
• Скульптура (148)
• Разное (1204)
• Лучшее на Li.ru (283)
• Можно и поспорить (31)
• Мои бурчалки (518)
• Умные мысли на стене (77)
• Мужские радости (61)
• Музыкальная шкатулка (600)
• Аудио (136)
• Клипы (216)
• Концерты (86)
• Мульты (38)
• Обои (24)
• Первопрестольная (65)
• По странам и континентам (1759)
• Австралия и Нов.Зеландия (55)
• Азия (287)
• Арктика и Антарктика (5)
• Африка (75)
• Германия (137)
• Европа (526)
• Северная Америка (139)
• Франция, Париж. (386)
• Центральная и Южная Америка (90)
• Палата №6 (164)
• Совершенно несекретно (486)
• Интернет против Телеэкрана (83)
• Немного о политике (109)
• Сундучок полезностей (252)
• Домострой (52)
• Советы «чайникам» (и не только) (27)
• Домашняя аптечка (22)
• Софт (89)
• Великая Отечественная война (82)
• Спорт (44)
• Ссылки (168)
• СТЛ — Сообщество Творческих Людей (14)
• Фильмы — спектакли (10)
• Фото (2020)
• Худ. фильмы (65)
• Это интересно (3092)
• Были и небылицы из Интернета (1196)
• Самые, самые. (81)
• 5 интересных фактов (28)
• История Британии (28)
• Заброшенные города, места, объекты (23)
• Непознанное (88)
• Тайны Истории (214)
• Чудеса природы (683)
• Юмор (749)
• Анекдоты (23)
• И.Маменко (3)
• М.Жванецкий (23)
• М.Задорнов (4)
• Мотиваторы/Демотиваторы (19)
• Приколы, байки (551)
• Юмор в навал (разные исполнители) (39)

—Приложения

• Всегда под рукойаналогов нет ^_^ Позволяет вставить в профиль панель с произвольным Html-кодом. Можно разместить там банеры, счетчики и прочее
• ОткрыткиПерерожденный каталог открыток на все случаи жизни
• Я — фотографПлагин для публикации фотографий в дневнике пользователя. Минимальные системные требования: Internet Explorer 6, Fire Fox 1.5, Opera 9.5, Safari 3.1.1 со включенным JavaScript. Возможно это будет рабо
• СтенаСтена: мини-гостевая книга, позволяет посетителям Вашего дневника оставлять Вам сообщения. Для того, чтобы сообщения появились у Вас в профиле необходимо зайти на свою стену и нажать кнопку «Обновить
• Все на карте

—Ссылки

—Музыка

—Новости

—Фотоальбом

—Поиск по дневнику

—Подписка по e-mail

—Статистика

Средневековые ужасы: судебные процессы над ведьмами (18+)

Воскресенье, 07 Февраля 2020 г. 07:40 + в цитатник

Не открою секрета в том,что в истории цивилизации-средневековье занимает особую страницу во Всемирной истории,очень многие любопытствующие стали обращаться к легендам,литературе,архитектуре,даже возникло течение «Предромантизм» — в общепринятом литературоведении — комплекс явлений в английской,к примеру, литературе второй половины XVIII века, включающий кладбищенскую поэзию, готический роман и оссианизм.Особый.интерес проявился к ранним и средневековым временам европейских народов, в особенности северян.

В любой стране Европе существовали две ветви власти:церковь и монархия,так вот первая в погоне за АБСОЛЮТНОЙ властью применяла достаточно жестокие меры устрашения и повиновения паствы,которая и не снилась самому грозному монарху

Ян Люйкен. Приготовления к казни в 1544 году. Гравюра XVII в.

Вот достаточно известный факт тех времен,ставший нарицательным -«Охота на ведьм»(не для слабонервных)

Средневековые ведовские процессы — процессы над ведьмами — и сегодня продолжают смущать умы ученых и тех, кто интересуется историей. Сотни тысяч обвиненных в колдовстве или связи с дьяволом были тогда отправлены на костер. В чем причины столь безумной вспышки боязни нечистой силы, ведовства, охватившей Западную Европу в ХV-XVII веках? Они неясны и ныне. Наука практически всегда рассматривает средневековую охоту на ведьм как нечто вторичное, полностью зависящее от внешних обстоятельств — состояния общества, церкви. Я в этой публикации сделаю попытку объяснить феномен охоты на ведьм, опираясь на частные факты, на первый взгляд малозначительные и не удостоившиеся внимания исследователей. Многое в публикуемой статье может показаться неожиданным. Спешу уверить: обнародуя свои выводы, я не стремлюсь к сенсации, но твердо убеждена, что приведенные факты и их анализ заслуживают внимания и дальнейшего изучения.

Сжигание ведьм в у замка Рейнштейн (близ г. Бланкенбург). 1555

По всей Европе начиная с XV века пылали костры святой инквизиции.

Для большинства историков (отечественных и зарубежных) охота на ведьм — явление пусть и ужасающее, но вполне отвечающее общему строю суеверного, темного Средневековья. Такая точка зрения весьма популярна и сегодня. А между тем ее легко опровергнуть с помощью хронологии. Большинство ведьм сгорело на кострах инквизиции отнюдь не в начальный период Средних веков. Гонения на колдуний набирало силу в Европе параллельно с развитием гуманизма и научного мировоззрения, то есть в эпоху Возрождения.

Наша историография всегда рассматривала охоту на ведьм как одно из проявлений развернувшейся в XVI-XVII веках феодально-католической реакции. Правда, она не учитывала то, что слуг дьявола вовсю жгли и в протестантских странах: жертвой мог стать каждый, независимо от социального положения и религиозных воззрений. Не избежала подобного взгляда и наиболее популярная ныне социальная теория: охота на ведьм — лишь очень яркий показатель степени обострения внутриобщественных отношений, стремление найти «козлов отпущения», на которых можно возложить ответственность за все проблемы и трудности бытия.

Разумеется, охота на ведьм, как и любое иное историческое явление, нельзя изучать отвлеченно, в отрыве от общей исторической канвы. С этим спорить не приходится. Однако, когда такой подход становится превалирующим, вправе задать вопрос: а не теряется ли за общими выводами само явление с присущими ему особенностями? Факты и свидетельства источников зачастую лишь иллюстрирую т нарисованную исследователем картину. Хотя именно изучение фактов, их деталей первично в любом историческом исследовании.

Никто из авторов, рассказывающих об охоте на ведьм, не обошел вниманием все этапы ведовского процесса: арест ведьмы, расследование преступлений, вынесение приговора и казнь. Пожалуй, наибольшее внимание уделяется разнообразным пыткам, приносившим почти стопроцентное признание во всех самых гнусных и чудовищных обвинениях.

Однако обратим внимание на значительно менее известную процедуру, которая предшествовала пытке и по сути служила главным доказательством вины. Речь идет о поиске на теле ведьмы или колдуна так называемой «печати дьявола». Ее искали, сначала просто осматривая тело подозреваемого, а затем нанося уколы специальной иглой. Судья и палачи старались найти на обвиняемом места, отличающиеся от остальной поверхности кожи: пятна беловатого цвета, язвочки, небольшие вздутия, обладающие, как правило, настолько пониженной болевой чувствительностью, что они не ощущали укола иглы.

Вот что говорит по данному поводу русский дореволюционный историк С. Тухолка в работе «Процессы о колдовстве в Западной Европе в 15-17 веках»: «Еще до пытки колдунью подвергали операции отыскивания стигмата дьявола. Для этого пациенту завязывали глаза и вонзали в тело длинные иглы». Об этом же пишет и Я. Канторович в труде «Средневековые ведовские процессы», вышедшем в 1889 году: «Если у кого-нибудь на теле оказывались язвы или какие-нибудь следы, происхождение которых было неизвестно, то их приписывали дьяволу. Поэтому прежде всего обращались к испытанию иглой. Нередко такое, лишенное чувствительности место действительно находили на теле». О том, что наличие «ведовской печати» считалось абсолютным признаком виновности, сообщал и советский исследователь И. Григулевич. Правда, приводились такие факты лишь затем, чтобы показать суеверие и мракобесие, присущие как средневековому миру вообще, так и священнослужителям в частности.

Однако отношение непосредственных участников событий, особенно демонологов, к ведовским знакам на теле было чрезвычайно серьезным. Один из первых, кто говорит в своих трудах о дьявольских отметинах, — теолог Ламберт Дано: «Нет ни одной ведьмы, на которую дьявол не поставил бы некую отметину или знак своей власти». Это мнение разделяли практически вce богословы и демонологи. Например, Питер Остерман в трактате, вышедшем в 1629 году, доказывал: «Еще не представало перед судом человека, который, имея клеймо, вел бы безупречный образ жизни, и ни один из осужденных за колдовство не был осужден без клейма». Такой же точки зрения придерживался и демонолог в короне — Яков I Стюарт. Этот неутомимый борец с ведьмами в трактате «Демонология» заявлял: «Никто не служит Сатане и не призывается к поклонению перед ним, не будучи отмечен его знаком. Клеймо — это самое высшее доказательство, гораздо более бесспорное, чем обвинения или даже признания».

В самом существовании на теле человека каких-то пятен или отметин нет ничего странного и чудесного. Но если признать, что рассказы о ведьминых знаках имеют под собой реальную основу, то следует задать вопрос: а что представляли собой эти отметины?Есть два основных вида таинственных знаков — дьявольское пятно и ведьмин знак. Последний представлял собой своеобразный бугорок или вырост на теле человека и, по мнению демонологов, использовался ведьмами для кормления различных духов собственной кровью. Клеймо же дьявола можно скорее сравнить с родимым пятном.

Исследователь Н. Пшибышевский в работе «Синагога Сатаны» дает достаточно подробное описание этих знаков: «Поверхность тела одержимого отмечена и снаружи особыми знаками. Это небольшие, не больше горошины, места кожи нечувствительные, бескровные и безжизненные. Они иногда образуют красные или черные пятна, но редко. Так же редко они отмечены углублением кожи. Большей частью они незаметны снаружи и находятся на половых органах. Часто они находятся на глазных веках, на спине, на груди, а иногда, но редко, они меняют место».

Итальянский демонолог М. Синистрари отмечает: «Эта отметина не всегда одной и той же формы или контура, иногда она похожа на зайца, иногда на лапку жабы, на паука, щенка, соню. Она ставится . у мужчин под веками или под мышками, или на губах, или на плечах, в заднем проходе или еще где-нибудь. У женщин обычно на груди или в интимных местах».

И все же главный признак, по которому в Средневековье отличали дьявольское пятно, — его нечувствительность к боли. Поэтому при осмотре потенциальной ведьмы подозрительные пятна обязательно прокалывали иглой. И если на укол не следовала реакция, обвинение считалось доказанным. (Еще одна существенная особенность «чертовых знаков»: при укалывании эти места не только не чувствовали боли, но и не кровоточили.)

Отрешимся от фантастических деталей, вроде пылающего злобой дьявола, клеймящего собственной рукой (или иной конечностью) своих приверженцев, а признаем наличие на теле человека каких-либо специфических отметин. Но ведь описание «ведьминых знаков» очень напоминает какое-то кожное заболевание.Действительно, почему бы не предположить, что подавляющая часть людей, обвиненных в ведовстве, имела общую для всех болезнь? И только одно заболевание подходит под все приведенные выше симптомы. Это лепра, или проказа, — и сегодня один из самых страшных недугов, а в Средневековье — настоящий бич Божий.

Вот что говорит об этой болезни медицинская энциклопедия, изданная в 1979 году: «Начинается она обычно незаметно, иногда с общего недомогания и повышения температуры. Затем на коже появляются беловатые или красные пятна, на этих участках кожа становится нечувствительной к теплу и холоду, не ощущает прикосновения и боль». Не правда ли, картина болезни очень напоминает демонологические трактаты?

В сведениях, почерпнутых из медицинской литературы, можно найти объяснение и такому явлению, как ведьмин сосок. При дальнейшем развитии заболевания кожа начинает постепенно уплотняться, образуются язвы, узлы, которые действительно своей формой могут напоминать сосок. Приведем еще одну цитату: «Иногда на не изменившейся коже появляются ограниченные лепроматозные инфильтраты в дерме (бугорки) или в гиподерме (узлы), которые могут сливаться в более или менее мощные конгломераты. Кожа под ними жирная, может отличаться шелушением, чувствительность вначале нормальная, позднее расстраивается и понижается в различной степени». Совпадает даже месторасположение «дьявольских знаков» и лепроматозных пятен на теле человека.

И, наконец, еще один аргумент, позволяющий отождествить проказу и «дьявольские отметины»: по современным медицинским данным, «нарушение чувствительности в кожных поражениях наблюдается только при лепре и ни при каком другом кожном заболевании».

Итак, с большой долей уверенности можно утверждать, что практически все колдуны и ведьмы, осужденные на смерть, были в той или иной стадии поражены проказой. Сам собой напрашивается и следующий вывод: в основе гонения на ведьм лежало стремление средневекового общества обезопасить себя от страшного заболевания, распространение которого в XV-XVII веках достигло своего апогея. Уничтожая прокаженных (мера, бесспорно, жестокая), Европа к концу ХVII века в какой-то степени справилась с эпидемией проказы.

И тем не менее, видя в охоте на ведьм и колдунов лишь карантинную меру, а в судьях и палачах — борцов с опасным недугом, мы излишне модернизируем явление более чем пятивековой давности. Проказа в то время могла рассматриваться и, вероятно, рассматривалась как признак одержимости дьявольской силой, и именно поэтому носителям этой болезни объявили беспощадную войну на уничтожение. Эта сторона дела заслуживает тщательного изучения.Верили ли сами судьи в то, что отправляют на костер именно дьяволово отродье, а не больных и отверженных людей?

На этот вопрос пока нет абсолютно уверенного ответа. Однако вполне вероятно, что в Средние века люди достаточно хорошо знали симптомы проказы, и, по крайней мере, привилегированная, образованная прослойка государственных и церковных деятелей осознавала, что ведет борьбу не со слугами сатаны, а с заразной болезнью. Ведь неслучайно огромная роль в проведении ведовских процессов принадлежала врачам. По замечанию одного из современных исследователей, врачи «принимали достаточно активное профессиональное участие в процессах над ведьмами. В их обязанности входило диагностирование болезней, возникавших в «результате колдовства», и медицинское обслуживание пытки. Зачастую их заключение решало участь несчастной ведьмы».

И все же есть достаточные основания утверждать, что охота на ведьм объективно была борьбой с прокаженными.Но для начала обратимся к процедуре опознания ведьм, существовавшей в народе. Известно, что боязнь сглаза и порчи, присущая человечеству с глубокой древности, жива и поныне. Что же говорить о времени раннего Средневековья? Разъяренная толпа нередко устраивала самосуд над человеком, в котором видела колдуна. Но чтобы наказать ведьму или колдуна, сначала их необходимо выявить.Какие только средства, рожденные в глубинах суеверного сознания, здесь не применяли!

Ведьму узнавали по полету ножа с изображением креста, брошенного через нее. А чтобы выявить всех ведьм в своем приходе, следовало взять в церковь пасхальное яйцо. Правда, любопытный при этом рисковал: если ведьма успеет вырвать и раздавить яйцо, у него должно было разорваться сердце. Принесенные в церковь намазанные салом детские башмачки грозили обездвижить ведьму. Но, пожалуй, самым распространенным оставалось испытание водой. Привязав правую руку ведьмы к левой ноге, а левую руку к правой ноге, колдунью бросали в ближайший водоем. Если она начинала тонуть, значит, невиновна, если же вода не принимала грешницу, то сомнений не оставалось: точно служила Сатане. Было распространено убеждение, что ведьма отличается от остальных людей меньшим весом: недаром же она летает по воздуху. Поэтому нередко обвиненных в колдовстве испытывали взвешиванием.

Каждый из названных методов мог применяться в одном месте Европы и оставаться неизвестным в остальных. Однако с конца ХV века на смену стихийным народным расправам над ведьмами приходит четкая система борьбы с ними, в которой самое активное участие принимают церковь и государство. Для опознания ведьмы применяется одна лишь процедура — укалывание иглой. Доселе не известное испытание распространяется по всей Европе, от Швеции до Испании. Причем везде процедура проводится одинаково. Разве сам этот факт не вызывает подозрений?

Косвенным доказательством моей версии служит и характер ведовских процессов (ведь не зря в литературе, им посвященной, они именуются эпидемиями). Нельзя сказать, что ведьм преследовали регулярно и равномерно по всей территории Западной Европы. Скорее можно говорить о локальных и ограниченных во времени вспышках охоты на ведьм. В одном городке вовсю полыхают костры, а в других о ведьмах будто никто и не слышал — не потому ли, что острая борьба с ведьмами развертывалась в местах, наиболее пораженных проказой, и заканчивалась при уничтожении угрожающего числа прокаженных.

Если предположить, что средневековые истребители ведьм и колдунов знали, с чем они на самом деле сражаются, то посчитаем логичным их стремление как можно тщательнее изолировать от общества обвиненных в колдовстве. Многие авторы (например, Я. Канторович и Н. Сперанский) упоминают о том, что ведьмы содержались в особых, отдельных тюрьмах. Демонологи же в своих наставлениях предупреждают об опасности близкого контакта с ведьмами, а судьям рекомендуют при допросах избегать прикосновения колдуний. Хотя теологи и считали, что борющийся с ведьмами имеет благословение церкви, а потому неподвластен их чарам, практика нередко говорила об обратном. В литературе известны случаи, когда в колдовстве обвиняли палача и судью, ведшего процессы. В этом нет ничего удивительного: у них было достаточно возможностей заразиться.

Место казни в Швеции

Всегда вызывала наибольший ужас и рассматривалась как дикий фанатизм казнь обвиненных в колдовстве детей. В XV-XVII веках на костер возводили даже двухлетних. Пожалуй, наиболее шокирующий пример дает город Бамберг, где одновременно были преданы огню 22 девочки от 9 до 13 лет. Как уже говорилось, вера в колдовство характерна для всего человечества, однако массовое обвинение в колдовстве детей отличает лишь Западную Европу XV-XVII веков. Факт в пользу излагаемой гипотезы: проказа не разбирает возраста, а каждый зараженный, взрослый или ребенок, представляет опасность.

Der Hexenhammer.молот ведьм.Титульная страница. Молот ведьм . Лион 1519 .

Еще одно доказательство, подкрепляющее гипотезу, — стереотипный образ колдуньи, созданный народным сознанием. На костер всходили люди без различия пола, возраста, социального пoложения, любой мог быть обвинен в колдовстве. А вот описания типичной ведьмы оказались наиболее устойчивыми. Английский историк Р. Харт в работе «История ведовства» приводит свидетельства современников о том, как, по их мнению, выглядит типичная ведьма. Вот одно из них: » Они кривые и горбатые, на их лицах постоянно лежит печать меланхолии, повергающая в ужас всех окружающих. Их кожа покрыта какими-то пятнами. Старая, потрепанная жизнью карга, она ходит согнувшись дугой, с ввалившимися глазами, беззубая, с изборожденным ямами и морщинами лицом. Члены ее постоянно трясутся».

В медицинской литературе именно так описывают больного лепрой на последних стадиях развития заболевания. Кроме того, сообщает медицинская энциклопедия, «в запущенных случаях выпадают брови, ушные мочки увеличиваются, выражение лица сильно изменяется, зрение слабеет до полной слепоты, голос становится хриплым». Типичная ведьма из сказки разговаривает охрипшим голосом и имеет длинный, резко выдающийся на лице нос. Это тоже неслучайно. При лепре «весьма часто поражается слизистая оболочка носа, что приводит к ее перфорации и деформации. Нередко развивается хронический фарингит, поражение гортани приводит к охриплости».

Титульная страница. Редкие Книги.: Психиатрия

Конечно, меня легко упрекнуть в том, что гипотеза не находит прямого подтверждения в исторических источниках. Действительно, нет и вряд ли когда-нибудь появятся документы, которые бы напрямую говорили об охоте на ведьм как о борьбе с прокаженными. И все же косвенные подтверждения этого можно обнаружить. Обратимся, например, к самому известному демонологическому трактату — «Молоту ведьм».

Мэтью Хопкинс, Ведьма .1650 г.

Благочестивые инквизиторы Шпренгер и Инститорис задают в нем вопрос: могут ли ведьмы наслать на людей разнообразные заболевания, в том числе и проказу. Рассуждая сначала о том, что «имеется известное затруднение, считать или не считать возможным наслание ведьмами проказы и эпилепсии. Ведь эти болезни обычно возникают из-за недостаточности внутренних органов», авторы «Молота» тем не менее сообщают: «Мы нашли, что эти болезни временами насылаются и чародеяниями». А окончательный вывод таков: «Нет такой болезни, которую не могли бы наслать ведьмы на человека с Божьего попущения. Они могут наслать даже проказу и эпилепсию, что подтверждается учеными».

Есть примеры, когда сами демонологи говорят о ведовстве как о заразной болезни. Итальянский теолог Гуаццо в своем сочинении «Compendium malefikarum» отмечает, что «ведовская зараза может часто передаваться детям их грешными родителями. Каждый день мы встречаем примеры испорченности этой заразой детей».

(Ведьма), статуя Кристофера Maрзароли — Сальсомаджоре (Италия)

Огромный интерес при изучении ведовских процессов вызывают труды антидемонологов, людей, которые в период всеобщего страха перед ведьмами осмеливались сказать слово в их защиту. Одной из таких редких личностей был врач Иоганн Вейер, выразивший свой взгляд на проблему ведовства в сочинении «О проделках демонов». В нем он полемизирует с известными демонологами и старается доказать несостоятельность их воззрений. В чем же заключались последние? Как ни странно, один из них, Карпцов, считал, что «самим ведьмам и ламиям идет на пользу, если их как можно скорее предают смерти». Вейер полагает, что «аргумент Карпцова прекрасный довод, который мог бы оправдать убийство: что, если кто-нибудь из нас лишил бы жизни человека ничтожного, рожденного лишь поедать плоды, пораженного галльской болезнью, и объяснил бы свое деяние тем, что лучшим для него было бы умереть поскорее?»

Памятник в Анда, , Норвегия. В память о охоте на ведьм и сжигании женщин в этих краях

Очень любопытное замечание, особенно, если учесть, что галльской болезнью называли все ту же проказу. Это позволяет увидеть в словах Карпцова стремление оправдаться перед собой и обществом, уверить всех, что истреблением ведьм-прокаженных выполнялась миссия милосердия.

1484 после увещеваний Генриха Инститориса Крамера, автора «Молота ведьм», папа римский Иннокентий VIII издал буллу «Summis desiderantes affectibus» («Всеми силами души»), направленную против ведьм, которая стала причиной многих процессов инквизиции в странах христианской Европы.

Ведьмин памятник в Арбрюке земель Рейнланд-Пфальц.

«Большая охота» на ведьмначалась в середине XVI века и продлилась примерно 200 лет. На этот период приходится около 100 тысяч процессов и 50 тысяч жертв. Больше всего жертв было в государствах Германии, Швейцарии, Франции и Шотландии, в меньшей степени охота на ведьм затронула Англию, Италию и Испанию. Лишь несколько процессов над ведьмами было в Америке, самый известный пример — Салемские события 1692—1693 годов.

Статуя ведьмы из камня в Гершлице ( Северная Саксония ), мемориала жертвам охоты на ведьм между 1560-1640гг.

Особенно массовыми суды над ведьмами были на территориях, затронутых Реформацией. В лютеранских и кальвинистских государствах появились собственные, даже более суровые, чем католические, законы о колдовстве (например, был отменён пересмотр судебных дел). Так, в саксонском городе Кведлинбурге с населением в 12 тысяч человек за один только день 1589 года были сожжены 133 «ведьмы». В Силезии один из палачей сконструировал печь, в которой за 1651 год сжег 42 человека, включая двухлетних детей. Но и в католических государствах Германии охота на ведьм была в это время не менее жестокой, особенно в Трире, Бамберге, Майнце и Вюрцбурге.

Памятник жертвам охоты на ведьм в Мария Холл фонтане в Нердлинге, Германия

В Кёльне в 1627—1639 годах было казнено около тысячи человек. Священник из Альфтера в письме к графу Вернеру фон Сальму так описывал ситуацию в Бонне начала XVII века: «Кажется, вовлечено полгорода: профессора, студенты, пасторы, каноники, викарии и монахи уже арестованы и сожжены… Канцлер с супругой и жена его личного секретаря уже схвачены и казнены. На Рождество Пресвятой Богородицы казнили воспитанницу князя-епископа, девятнадцатилетнюю девушку, известную своей набожностью и благочестием… Трёх-четырёхлетних детей объявляли любовниками Дьявола. Сжигали студентов и мальчиков благородного происхождения 9—14 лет. В заключение скажу, что дела находятся в таком ужасном состоянии, что никто не знает, с кем можно говорить и сотрудничать». Преследование ведьм в Германии достигло высшей точки во время Тридцатилетней войны 1618—1648 годов, когда воюющие стороны обвиняли друг друга в колдовстве.

Указатель в землях (Гессен, Германия) к мемориалу 270 жертв охоты на ведьм .

По мнению историков, в конце XVI века число процессов над ведьмами резко выросло из-за экономического кризиса, голода и роста социальной напряженности, что было вызвано увеличением численности населения и долговременным ухудшением климата в течение этого века, наряду с революцией цен. Неурожаи, войны, эпидемии чумы и сифилиса порождали отчаяние и панику и усиливали склонность людей искать тайную причину этих несчастий.

Камень памяти ведьмам, сожженным в 1563 году в Эккартсберге

Причиной того, что процессы над ведьмами стали массовыми, была также передача дел о колдовстве из церковных судов в светские, что делало их зависимыми от настроения местных правителей. Эпицентр массовых ведовских процессов был либо в отдаленных провинциях крупных государств, либо там, где центральная власть была слабой. В централизованных государствах с развитой административной структурой, например во Франции, охота на ведьм велась менее интенсивно, чем в государствах слабых и раздробленных

Мемориал ведьм в Бернау (часть перечня имен).

Восточная Европа почти не испытала охоты на ведьм. Американская исследовательница Валери Кивельсон полагает, что ведовская истерия не коснулась православного Русского царства, поскольку православные богословы были меньше поглощены идеей греховности плоти, чем католические и протестантские, и, соответственно, женщина как телесное существо беспокоила и пугала православных христиан меньше. Православные священники были осторожны в своих проповедях на тему колдовства и порчи и стремились препятствовать народным самосудам над колдунами и ведьмами. Православие не испытало того глубокого кризиса, который вылился на Западе в Реформацию и привел к долгой эпохе религиозных войн.[2] Тем не менее и в Русском царстве Кивельсон обнаружила сведения о 258 ведовских процессах, в ходе 106 из которых к обвиняемым применялись пытки (более жестокие, чем по другим делам, кроме связанных с государственной изменой).[3].

Первой страной, в которой было отменено уголовное наказание за колдовство, стала Великобритания. Это произошло в 1735 г. (Закон о колдовстве (1735)).

В германских государствах законодательное ограничение ведовских процессов последовательно происходило в Пруссии, где в 1706 году королевским указом полномочия обвинителей были ограничены. Во многом это произошло под влиянием лекций ректора университета Галле, юриста и философа Христиана Томазия, доказывавшего, что учение о ведовстве основано не на древних традициях, как утверждали охотники на ведьм, а на суеверных указах римских пап начиная с буллы «Summis desiderantes affectibus». В 1714 году Фридрих Вильгельм I издал эдикт, по которому все приговоры по ведовским делам должны были поступать на его личное утверждение. Это существенно ограничило права охотников за ведьмами в пределах Пруссии. Фридрих II при вступлении на престол отменил пытки (1740). Одновременно в Австрии императрица Мария Терезия установила контроль за ведовскими делами, чему также в определенной мере поспособствовала «вампирская паника» 1720—1730-х годов в Сербии.

Идштайн, Германия, мемориальная доска памяти жертв охоты на ведьм в 1676

Последним человеком, казненным в Германии именно с формулировкой «за колдовство», стала служанка Анна Мария Швегель, обезглавленная 30 марта 1775 года в Кемптене (Бавария).

Последней казненной в Европе за колдовство считается Анна Гельди, казненная в Швейцарии в 1782 г. (под пытками созналась в колдовстве, однако официально она была приговорена к смерти за отравление).Однако спорадические обвинения в колдовстве встречались в судебной практике германских государств и Великобритании до конца первой четверти XIX века, хотя колдовство как таковое уже не служило основанием для уголовной ответственности. В 1809 году за отравление была повешена гадалка Мэри Бейтман, чьи жертвы обвиняли её в том, что она их околдовала.

Мемориальная доска в передней части церкви Святого Лаврентия в Соботине, Чехии, памяти жертв охоты на ведьм в 1678.году

В 1811 году в Рёсселе была осуждена Барбара Здунк, официально казненная за поджог (в 1806 году Рёссель был опустошен пожаром). Однако случай Здунк не вписывается в обычную практику ведовских дел, поскольку она была казнена путем сожжения за колдовство в стране, в которой колдовство уже не являлось уголовным преступлением и подобный вид казни также уже не использовался (есть предположения, что Здунк была повешена и потом публично кремирована). Неопределенность в отношении истиной причины осуждения Здунк вносит и то, что её приговор был оставлен в силе апелляционными инстанциями вплоть до самого короля. Историки склонны считать, что казнь Здунк была мерой снятия социального напряжения, уступкой общественному мнению, требовавшего мести польским солдатам, которые по мнению историков, являются наиболее вероятными поджигателями.

В 1836 году в Сопоте была утоплена во время испытания водой обвинённая в колдовстве вдова рыбака Кристина Сейнова. Её дело иллюстрирует тот факт, что вера в колдовство продолжала сохраняться среди общественности довольно долго после того, как суды перестали принимать такие обвинения, и как в исключительных случаях общественность брала закон в свои руки, когда возникали подозрения в колдовстве.

Ксилография : «Ведьмина кухня»: Два ведьмы готовить отвар для получения града.

Последние наказания за колдовство в Испании (200 ударов розгами и 6-летнее изгнание) были назначены в 1820 годСовременные исследователи оценивают общее число казнённых за ведовство в 300-летний период активной охоты на ведьм в 40—50 тысяч человек.В некоторых странах, например Германии, в колдовстве обвиняли преимущественно женщин, в других (Исландия, Эстония, Россия)еще и мужчин.

Ну, кто хочет в Средневековье?

Литература

Шпренгер Я., Инститорис Г. Молот ведьм. — М., 1991.

Демонология эпохи Возрождения. — М., 1995.

Роббинс Р. Х. Энциклопедия колдовства и демонологии . — М., 1996.

Тухолка С. Процессы о колдовстве в Западной Европе в XV-XVII веках. — СПб., 1909.

Канторович Я. Средневековые ведовские процессы. — М., 1899.

Григоренко А. Ю. Магия как социальный институт // Вестник Русской христианской гуманитарной академии. — СПб.: РХГА, 2020. — Т. 14, № 4. — С. 13-21.

Гуревич А. Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. — М.,1990.
Гуревич А. Я. Ведьма в деревне и перед судом // Языки культуры и проблемы переводимости. — М.,1987.
Гинзбург К. Образ шабаша ведьм и его истоки // Одиссей. Человек в истории. — М., 1990. — С. 132—146
Демонология эпохи Возрождения. — М., 1996.
Канторович Я. А. Средневековые процессы о ведьмах. — М.: Книга, 1990. — 221 с. — (Репринтное воспроизведение издания 1899 г.)
Орлов М. А. История сношений человека с дьяволом. Амфитеатров А. Дьявол в быту, легенде и литературе средних веков. — М.: Эксмо, 2020. — 800 с. — Серия «Великие посвященные».

Не открою секрета в том,что в истории цивилизации-средневековье занимает особую страницу во Всемирной истории,очень многие любопытствующие стали обращаться к легендам,литературе,архитектуре,даже возникло течение «Предромантизм» — в общепринятом литературоведении — комплекс явлений в английской,к примеру, литературе второй половины XVIII века, включающий кладбищенскую поэзию, готический роман и оссианизм.Особый.интерес проявился к ранним и средневековым временам европейских народов, в особенности северян.